Светлана Пчегатлук

Из истории торговых отношений России и Кавказа: организация деятельности попечительства керченской и бугазской торговли

История международных отношений нового времени изобилует фактами, свидетельствующими о том, как особенности географического положения исторической родины того или иного народа оказывают решающее воздействие на его судьбу или даже ставят под сомнение перспективы существования и возможность самосохранения данного этноса.

Одним из ярчайших примеров подобного рода является Черкесия - историческая область на Северо-Западном Кавказе, где проживала основная часть адыгских народов известных в русской и иностранной литературе как "черкесы", и ставшая объектом дипломатического, военного и экономического соперничества различных стран, в первую очередь России и Турции. Генуэзец Джорджио Интериано, побывавший в Черкесии во второй половине XV в. писал: "Зихи - называемые так на языках: простонародном, греческом и латинском, татарами же и турками именуемые черкесы, сами себя называют - "адига"(1).

По свидетельству адыгского просветителя первой половины XIX в. Хан-Гирея черкесские земли лежали "между 55 и 63 градусом долготы от острова Ферро и между 45 и 44 градусом северной широты и, следовательно, простирались в длину слишком на 600 верст, начиная от устья Кубани вверх по этой реке, а потом по Куме, Малке и Тереку до границ Малой Кабарды, которые простирались прежде до самого слияния реки Сунжи с рекою Тереком". Ширина была различна и заключалась "от вышеупомянутых рек на полдень по долинам и по скатам гор в разных кривизнах, имеющих от 20 до 100 верст расстояния, составляя, таким образом, длинную узкую полосу, которая, начиная от восточного угла, образуемого слиянием Сунжи с Тереком, то расширяется, то опять стесняется, следуя на запад вниз по Кубани до берегов Черного моря"(2).

В начале XIX в. адыги утратили часть земель в степной зоне Центрального Предкавказья. Одним из результатов завоевательной политики царизма на Северо-Западном Кавказе явилось сокращение площади земель, занимаемых адыгами. Они теряли более плодородные и удобно расположенные земельные массивы. Их потеря влекла за собой усиление миграционных процессов, которое выразилось в стирании границ между адыгскими субэтносами(3). Эти границы становились "неопределенною чертою".

В рассматриваемый период адыгское общество представляло собой конгломерат субэтносов, делившихся на две группы: "аристократические" - бжедуги, бесленеевцы, кабардинцы, темиргоевцы и др. и "демократические" - шапсуги, абадзехи, натухаевцы. Несмотря на наличие у этих двух групп некоторых особенностей в хозяйственном, общественном и политическом строе и "аристократические", и "демократические" субэтносы находились на феодальной стадии развития. У адыгов был достаточно высокий уровень социально-экономического развития. Внешнеполитическая ориентация и деятельность адыгской господствующией верхушки определялись интересами нарождающейся адыгской торговой буржуазии(4).

Внутри адыгского общества рынок был развит слабо. Более заметны тенденции выхода хозяйств на внешний рынок. Предметы импорта: соль, металлы, промышленные изделия. Предметами экспорта адыгов выступали в значительных количествах пшеница и прочие зерновые, продукты пчеловодства, садовые и огородные культуры, скот и животноводческая продукция, строительный лес, меха и др.

Черкесы 1800-1870-х годов в национальных костюмах

Политическая история адыгского общества в XIX в. неразрывным образом связана с кавказской политикой России, являвшейся составной частью Восточного вопроса.

Интерес России к Кавказу был обусловлен как политическими, так и экономическими причинами. В отечественной историографии, особенно в последние десятилетия, пристальное внимание уделялось процессу политического и военного утверждения царизма на Северо-Западном Кавказе, тогда как торгово-экономические отношения в этом регионе в первой трети XIX в. не нашли достаточного отражения.

Анализ источников и специальной литературы позволяет говорить о сложных, нередко противоречивых и неоднозначных путях развития исторических связей между Россией и Кавказом. И важное значение здесь имело установление и развитие взаимовыгодных торговых связей.

Согласно условиям Бухарестского мирного договора, заключенного после войны с Турцией в мае 1812 г., в состав россии вошло Черноморское побережье Кавказа от р. Бзыбь до р. Риони. Были возвращены Порте крепости Анапа и Суджук-Кале. Черкесия оставалась под номинальной властью Турции, но фактически она ей не подчинялась и была независимой.

Неслучайно, именно в ходе этой войны состоялось заседание Комитета министров, на котором было принято решения об организации меновой торговли с горцами. О том, что царское правительство было заинтересовано в налаживании торговых отношений с горцами, свидетельствуют особые правила для торговых отношений "с черкесами и абазинцами", утвержденные Александром I, которые были изданы в октябре 1811 г. "Правила" давали "значительные выгоды тем, которые пожелают заняться оною (торговлей с горцами - авт.)"(5). FACE="Times New Roman">Товары, которые привозились в Керчь и Бузаз, должны были там беспошлинно обмениваться по установленному тарифу, за исключением российских банковских ассигнаций и всякого огнестрельного и холодного оружия, пороха, свинца, железа и стали.

После войны 1806-1812 гг. Черкесия становится объектом экономического соперничества Петербурга и Стамбула. Обе империи стремились к приоритету в области торговых связей с адыгами.

Наряду с аннексией и колонизацией, как основными методами завоевания Северо-Западного Кавказа, Россия применяла и своеобразный метод покорения адыгского народа путем правительственных экономических мероприятий. Основная цель этих правительственных экономических мероприятий заключалась в "возбуждении доверия к царизму, указании пользы к спокойному приобретению собственности, смягчению дикого нрава горцев"(6). Экономические мероприятия в правительственных кругах официально назывались торговыми или "мирными" отношениями, которые должны были выражаться "в обмене продуктов Черномории на предметы черкесского производства и произведения закубанского края"(7). Торговые отношения активизировались с приходом черноморцев на Кубань. Последних "старые хозяева горцы приняли довольно дружелюбно"(8).

Российское правительство рассматривало торговлю с Северо-Западным Кавказом с позиций колониальных намерений и с начала XIX в. стремилось подчинить ее строжайшей регламентации и контролю. Разрешалась только меновая торговля. Такая позиция российского правительства, с одной стороны, как бы способствовала консервации натуральных отношений в хозяйстве адыгов, а с другой - стимулировала развитие торговых связей Черкесии с Турцией.

До 1821 г. организация меновой торговли с адыгами была отдана в руки военной организации Черноморья. Право торговли с адыгами было привилегией Черноморского казачьего войска, но военные, являясь случайными людьми в этой сфере, не смогли достаточно обоюдовыгодно организовать процесс торговли.

Именно в сфере внешнеторговой политики наиболее четко прослеживается складывание оппозиции (во главе с К.В.Нессельроде) военно-кольниальным методам царизма на Северо-Западном Кавказе. К концу 1821 г. царское правительство стояло перед дилеммой: придерживаться лишь силы оружия, как предлагал главнокомандующий в Грузии и командир Отдельного Кавказского корпуса А.П.Ермолов, или продолжать своеобразный метод покорения адыгского народа путем экономических мероприятий.

Сложившаяся оппозиция сыграла не последнюю роль в решении правительства учредить Попечительство керченской и бугазской торговли помимо войсковой администрации, в ведении которой находились все меновые дворы по границе Черномории с Черкесией.

В 1821 г. сам министром иностранных дел К.В.Нессельроде писал А.П.Ермолову о необходимости открытия торгового порта и таможни в Керчи. В письме министр обосновывал с исторической точки зрения важность учреждения этого порта, известного еще в глубокой древности. Особенно подробно Нессельроде останавливался на экономическом значении Керчи(9).

Деятельность Попечительства керченской и бугазской торговли, которое было учреждено после утверждения "Правил для торговых сношений с черкесами и абазинцами" 10 октября 1821 г., оставила особый след в развитии торговых отношений России с адыгами. "Правила", регламентировавшие деятельность Попечительства керченской и бугазской торговли, содержали 16 параграфов. В основу торговли был положен политический мотив. "Польза учреждения торговых сношений с народами закубанскими и особенно с Черкесами и Абазинцами, доказана уже на самом опыте. Дабы возбудить, сколько можно более сношения сии и посредством деятельности и выгод торговли внушить народам сим пользу ея и приучить к употреблению наших продуктов и изделий, определяются для сего особые пункты, на кои в известных правилах торговля сия может быть обращена"(10).

Предусматривалось в Керчи учредить таможню с полным портовым карантином, а в Бугазе - меновый двор с очистительными пакгаузами. В керченском порту следовало принимать товары, доставляемые морским путем из Черкесии и Абазии, а в Бугазе - товары, доставляемые сухопутно для мены. Керченский порт и бугазский меновый двор были исторически сложившимися центрами торговли.

По "Правилам" 1821 г. разрешалась доставка только тех товаров, которые означены в "особой росписи". С российской стороны можно было отпускать только те товары, которые по таможенному тарифу "к вывозу дозволены". Как и по упомянутым выше "Правилам" 1811 г. запрещалось экспортировать российские и иностранные золотые, серебряные и медные монеты, российские банковские ассигнации, огнестрельное и холодное оружие, порох и свинец, "как в деле, так и в кусках или слитках". Было указано, что "учреждением сей торговли можно будет приучить горские народы к выгодам общежития и образованности, и тем самым преодолеть их дикость и дух хищничества, дозволить принимать в Керчи и Бугазе произведения их к привозу дозволенные, беспошлинно, равно как и отпускать им на вымен сих товаров все российские товары и произведения по Тарифу"(11), за исключением некоторых товаров, которые вывозились беспошлинно. Беспошлинная торговля устанавливалась сроком на 10 лет, считая со времени открытия порта в Керчи и менового двора в Бугазе. Для того чтобы "дать лучшее покровительство торговле с Черкесами и Абазинцами" было принято решение "определить для наблюдения за сим (торговлей - авт.) особого чиновника" в звании попечителя торговли с черкесами и абазинцами с необходимым штатом служащих(12). Попечитель должен был находиться в Керчи, один из его помощников - в Бугазе, а два других - в горах Черкесии и Абазии. Должность попечителя возлагалась на того чиновника, который от министерства иностранных дел посылался в Черкесию. В случае отсутствия его по делам службы, его замещал один из чиновников, находившихся при попечителе. Штат попечительства назначался министерством иностранных дел. Министерство снабжало попечительство инструкциями по своей части. Попечитель торговли имел право присутствовать на заседаниях в карантинной конторе и в таможне, где после председательствующего занимал "первое место". Он должен был отстаивать права купечества, ходатайствовать об удовлетворении их справедливых просьб и требований, подписывать журналы заседаний. В случае своего несогласия с решением заседания карантинной конторы или таможни, подавал "особое мнение свое", которое вместе с делом представлялось на рассмотрение градоначальника.

Воплощение в жизнь "Правил" возлагалось на министров иностранных дел, финансов и внутренних дел. Они должны были делать "сообразные с сим предписания и наставления" местным начальникам, "употребить все попечение об усилении торговли сей через соблюдение строжайшей справедливости в делах с народами закубанскими, снисхождения им в тех случаях и упущениях, кои, не заключая в себе важных преступлений, могут происходить единственно от грубости и необразованности их"(13).

Учреждение Попечительства керченской и бугазской торговли не влекло за собой ликвидации меновых дворов, расположенных по границе Черномории с Черкесией. Меновые дворы, как и раньше, оставались в ведении войсковой администрации Черноморского казачьего войска. Все это было попыткой российского правительства расширить и упрочить торговлю с Черкесией.

Попечительство представляло собой административно-коммерческую организацию. Во главе его стоял попечитель торговли с черкесами и абазинцами Р.А.Скасси, в послужном списке которого было записано, что занимается он "на кубанской границе Черноморских казаков восстановлением спокойствия и торговых сношений с Черкесами с величайшею ревностию и успехом"(14). Он придерживался политики генуэзцев, которые, не употребляя в дело большого войска и военного флота, удовлетворяя справедливые требования адыгов (за чем должен был следить генуэзский консул в Кафе) вели в течение нескольких столетий (XIII-XV вв.) успешную торговлю не только на Северо-Западном, но и на всем Кавказе(15).

С ведома попечителя торговли с черкесами и абазинцами на Черноморском побережье действовали его помощники - флотские офицеры братья Огненовичи, комиссары Тауш, Мальфино и Люлье. Огненовичи, "отличаясь большой смелостью, сильным оттенком стяжательского авантюризма", высадились в урочище Пшада. Используя институт куначества, они сблизились с горскими старшинами, и, успешно соперничая с турецкими купцами, закупали крупные партии товаров и отправляли их по морю в Керчь. В 1823 г. они проникли в глубь адыгской территории. Огненовичи пересекли горный хребет Западного Кавказа и вышли на северный склон(16).

Комиссары неукоснительно должны были придерживаться инструкции, содержавшей восемь пунктов, составленной Р.А.Скасси 30 августа 1822 г. В обязанность вменялось следить за тем, чтобы все купцы, занимающиеся торговлей с горцами, соблюдали "кроткое и миролюбивое" обхождение с черкесами, поступали согласно их обычаям. Первоначально они должны были стараться заводить "хорошие связи с князьями", которые обладают большей властью и влиянием и "уважаемы более других"(17). Но особенно им надлежало "стараться уразуметь черкесов, что по ходатайству моему (Р.А.Скасси - авт.) его императорское величество единственно по желанию их благосостояния, чтобы доставить им все выгоды, учредил сею торговлю, причем вы поставите им на вид пользы, какие они могут получить через сею торговлю, внушить им необходимость быть в согласии с Россиею, в руках коей находится все нужное для них, и которая столь много об них печется, заставить их почувствовать, сколь вреда могут им принести покушения и нападения"(18). Иными словами, перед Попечительством ставились задачи не только внешнеэкономического, но и внешнеполитического характера.

Попечительство призвано было решить целый комплекс задач, в который входили и проблемы этнокультурного характера. Комиссары вели подробный и обстоятельный журнал своего нахождения в Черкесии, "не упуская из виду" особенностей жизни горцев.

На Тауша и Мальфино возлагались очень большие надежды. Практически они являлись проводниками новой торговой политики России в Черкесии помимо военной администрации. В связи с этим Скасси писал: "Я надеюсь, что вы, истощая все ваши усилия к достижению наших целей и распространению наших сношений с сими народами, оправдаете делаемое вам доверие"(19).

Скасси тщательно подбирал людей на службу в штат Попечительства. Карл Тауш долгое время служил под его начальством, "распространяя сношения с черкесами". Он владел адыгским и французским языками, но в 1818 г. оставил службу. 22 июня 1822 г. Тауш написал прошение на имя попечителя керченской и бугазской торговли об определении его "к должности" и 29 августа 1822 г. получил ответ Скасси. В ответе было предписание отправиться к черкесским и абазинским берегам на российском судне "Надежда", которое отплывало из порта в Керчи под управлением шкипера Ивана Калиберди. Оборотные аттестаты и все другие бумаги Тауш должен был подписывать "как исправляющий должность комиссара". При нем находился служащий канцелярии Попечительства губернский регистратор Мойтарино, которому он был обязан "внушать обхождение с Черкесами, направлять его на узнание их обычаев"(20). О Мальфино Р.А.Скасси отмечает, что тот занимается торговыми делами с черкесами с 1820 г., что имеет весьма хорошее образование, основательно знает многие иностранные языки "и известен мне своею ревностию к службе"(21).

В самой Черкесии экипажи прибывающих судов пользовались гостеприимством и дружелюбием, о чем свидетельствуют "похвалы самих шкиперов... судов, которые делают они приему, полученному у сих народов, уверяя, что пособия, какие они от них имели, совершенная безопасность, коею они там пользовались, превзошли их ожидания". Далее шкиперы, побывавшие в Черкесии, констатируют факт: "И действительно, весьма замечательно видеть на берегах сих, коим прежде чуждо было гостеприимство, обитателей Дона, пользующихся свободою посреди сих дикарей и производящих обороты свои с такою беспечностью, как бы они делали сие в портах самых образованных народов"(22).

Многочисленные документы, отложившиеся в архивах, опровергают представления об адыгских субэтносах, как "диких, хищных народах". Эти "дикие, хищные народы", как именовали адыгов в официальных российских документах, поддерживали торговые связи со странами Западной Европы, Турции, обитателями Дона, самой же Россией. Многие адыгские князья, дворяне и богатые старшины имели собственные морские суда, которые совершали регулярные торговые рейсы в Турцию и вдоль Черноморского побережья Кавказа(23). Царское правительстве использовало подобные оценки адыгов для утверждения о том, что Россия несет им цивилизацию, культуру, просвещение, а с "диким, хищным народом" невозможно вести диалога иначе, как с позиции силы.

Именно XIX в. явился самым трагичным в истории адыгов. В начале века Кабарда лишилась своей независимости, а Черкесии предстояло вступить в борьбу с Россией за свою независимость, которую она утратила с завершением Кавказской войны. Среди факторов, которые сдерживали вооруженные конфликты за Кубанью, не последнюю роль сыграли русско-адыгские торговые связи, и в частности деятельность Попечительства керченской и бугазской торговли. Оно явилось легитимным выражением деятельности сложившейся оппозиции военно-колониальным методам царизма.

Влиятельные государственные лица покровительствовали Р.А.Скасси до 1829 г. До 1829 г. Черкесия де-юре находилась под властью Турции. Но к моменту заключения Адрианопольского мира, в соответствии с 4-й статьей которого Черкесия присоединялась к России, Р.А.Скасси был уволен с российской службы, а деятельность Попечительства свернута. Эти мероприятия означали отказ российского правительства от "мирных путей" колонизации и переход к военно-силовым методам. А в 1821-1829 гг. торговый фактор явился самым действенным в системе отношений Россия - Северо-Западный Кавказ.

Иллюстрация воспроизводится по изданию: Брун В., Тильке М. История костюма. От древности до Нового времени. М., 1995. С. 383.

К оглавлению номера

Примечания

(1) Интериано Дж. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. Нальчик, 1974. С. 46.
(2) Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1992. С. 52.
(3) Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис Восточного вопроса в конце 20-х - начале 30-х гг. XIX в. Майкоп, 1994. С. 60.
(4) Покровский М.Н. Завоевание Кавказа // Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923. С. 197-199.
(5) Архив внешней политики Российской империи ИДД МИД РФ. Ф. 161. Оп. 181/7. Д. 3. Л. 8.
(6) Писарев В.И. Методы завоевания адыгейского народа царизмом в первой половине XIX в. // Исторические записки. М., 1940. Т. 9. С. 163.
(7) Шамрай В.С. Краткий очерк меновых (торговых) сношений по Черноморской кордонной и береговой линии с закубанскими горскими народами. С 1792 по 1864 год // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1901. Т. 8. С. 362.
(8) Там же.
(9) Писарев В.И. Указ. соч. С. 169.
(10) Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Собрание 1. Т. 37. С. 878.
(11) Там же. С. 878-880.
(12) Там же. С. 879.
(13) Там же. С. 880-881.
(14) Архив внешней политики Российской империи ИДД МИД РФ. Ф. 159. Оп. 464. Д. 3036. Л. 3.
(15) Дьячков-Тарасов А.Н. Торговая политика русского правительства на Западном Кавказе в первой половине XIX в. // Записки Северо-Кавказского краевого горского НИИ. Ростов / Дон, 1929. Т. 2. С. 330.
(16) См.: Покровский М.В. Русско-адыгейские торговые связи. Майкоп, 1957. С. 24.
(17) Архив внешней политики Российской империи ИДД МИД РФ. Ф. 161. Оп. 181/7. Д. 3. Л. 4.
(18) Там же. Л. 23.
(19) Там же.
(20) Там же. Л. 2.
(21) Там же. Л. 16.
(22) Там же. Д. 38. Л. 18.
(23) См.: Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823. Ч. 2. С. 57.